А что хранит твоё тело?
"Какая грязь! Какая пошлость!" - проносилось в моей голове.
Я лежала на спине и дышала в низ живота. Мои колени были согнуты, я дышала и медленно, не в ритм дыхания разводила колени в стороны и сводила обратно. Играла медленная музыка. Моя партнёрша сидела у моей головы никак со мной не контактируя. Рядом лежали другие женщины, также молча дышали и разводили-сводили колени. Со стороны - йога для тюленей, ничего не происходит... Но только со стороны.
Меня накрывало ужасом. Что, кто-то может меня увидеть застукать, уличить. Тело отдавало то, на что не хочется смотреть в обычной жизни. Теперь я нашла время посмотреть, я дышала и смотрела в то, что хранит память моего тела. Мой низ живота, внутренние стороны моих бёдер, мой пах, мой таз, мои суставы. Тысячелетний сериал ужаса и боли. Я искала в себе место, чтобы вместить эти чувства.
Сначала шло осуждение тех, кто отправил в процесс, ведь он про гениталии, "Какая пошлость!". Эта стадия быстро сменилась стыдом. Смутным, сначала детским, но я пошла глубже. Детский страх быть застуканной перешёл в похоть. Липкую и мерзкую. Осуждаемую. Вожделенную, подавляемую. "Нельзя похоть! Я ведь порядошная!"
Порядошная...
Из меня рвались слёзы. Добродетельная, "порядошная" - это та, которой нельзя желать, та, которой нельзя!!!!! Мы же не алкоголички с соседней улицы, которым всё можно и мы их за это осуждаем. Нам нельзя, мы "порядошные". Мой дед пил и гулял по бабам, пока его добродетельная жена пахала на заводе, управлялась с домом, детьми и скотиной... Её отец (мой прадед) овдовев, нашёл себе молодую жену и родил с ней сына. Бабуля осуждала жену и не признала сына этой "непорядошной" женщины... Деда не простила до сих пор (он уж 40 лет как в могиле). Да что там! Все мы, женщины этого рода его не простили, слушая с детства сказки о том, какие мужики ненадёжные гады... А порядочная женщина должна. Всегда, всем. Никогда себе. И это хорошо. А те, кто кто хочет наслаждаться... Ох, сколько всяких цветистых эпитетов сразу в голове всплывает. Всё порядошное женское окружение, по сути, забитое запретами, в этом осуждении, этими эпитетами, прикрывало свою неудовлетворенность. Выбор: либо удовлетворенность и общественное осуждение, либо унылая "порядошность".
Следующая сессия. Я вознамерилась отпустить "порядошность" и шла глубже. Боже, я даже не представляла, что может быть ещё кроме этого запрета в паху. Что же там? Страх осуждения был похож на каменные ворота. Но всё-же это были ворота. Пройдя через них я обнаружила ...
Дикость!!!! ААААААА!! Из моих бедерных суставов вырвался рёв! Тело заходило ходуном и захлебнулось в этом потоке. Мне как будто вернули мою свободу! Я ликовала в этой страсти, в этом потоке искренности, проживая его до дна. И здравствуй, страх... Древний, парализующий.
"Не дыши, притворись мёртвой, ты всё равно не справишься..." Страх насилия... Не мой. Старый, старше чем я. "Ненавижууууууу!"
"А когда немцы были, девушки себя нарошно прятали, уродовали, чтобы на них не глядели...", - выдала моя мама, наблюдая как я 15-летняя собираюсь на дискотеку. Все мои корни исключительно из центральной России, где только слышали про оккупацию, но ведь сидит в ней тоже... и заботливо передаётся дочери.
Грустная женская мудрость: "Берегись, доченька, врага". Потому что он враг. Там, в этой дикости и счастье, любой мужчина - враг. Прячь свою красоту. Притворись мёртвой, не дыши.
И я скорблю о вас, любимые. Забитые, насилованные столетиями, на вас вымещалась злоба трусливых, вы становились трофеями в игрищах, и вы продолжали жить, пока жив ваш последний ребёнок, потому что его нужно защищать... Моё тело хранит память о всех вас.
А что хранит твоё тело? Не можешь забеременеть? А твоя бабушка после каждого секса шла на аборт, она 17 абортов сделала! Может твоё тело вслед за бабулиным молится: "Только бы не беременность!"
Сессия за сессией, процесс за процессом, я попадала всё глубже. Снимая пласты стыда, боли, ненависти, скорби, страха. Однажды я попала в неизвестное мне измерение, из меня вырвался смех. Прямо из глубины, прямо из матки. В другой период жизни я бы ужаснулась, наверное) Это было потрясающе мощно. Я соединялась с чем-то всемогущим и всезнающим, знакомя себя с той неизвестной мне частью, скрываемой оберегаемой, магической. Я чувствовала себя великолепно, полно, как никогда. Но если бы при этом смехе присутствовал измученный фантазиями о святом духе иезуит, я бы была немедленно сожжена! Невозможно наблюдать рядом с собой свободу и естественность, когда ты подавлен. Уничтожить! Сжечь!
Когда они захотели покорить нас? Когда стали врагами? Мы ведь не боролись с ними. Почему они стали самоутверждаться за счёт нас, соревноваться, равняться с нами? Ведь мы несравнимы. Мы и так готовы им отдавать всё. Почему они обиженно топают ножками и требуют, требуют, снова и снова, хотя мы протягиваем им. Как бьющиеся в истерике дети, которые уже сами не помнят с чего начали. И мы в истерике. Мужчины забыли о своей силе и достоинстве. Женщины забыли. Это какое-то биение в беспамятстве. Там в начальной точке всё просто. И вкусно, И медленно. И полно. Мы все стремимся получить то, что уже есть.
Анна Запрягаева
